В течение многих тысячелетий для древних обитателей приледниковых зон Евразии мамонт был столь же обычным животным, как олень или медведь. Но с окончанием последнего оледенения он исчез и с лица Земли, и из памяти людей (хотя скорее всего они сами приложили руку к его гибели). Даже в Сибири, где останки мамонтов сохранила вечная мерзлота, местные жители рассказывали о них лишь фантастические небылицы. Только около трех столетий назад эти находки впервые попали в руки учёных, и они поняли, что перед ними — просто вещественные свидетельства о давно вымерших животных.

Знаменитый Дима — целиком сохранившийся семимесячный мамонтенок — был найден в долине реки Киргилях (бассейн Колымы) в 1977 году. А спустя шесть лет вышла монография «Киргиляхский мамонт» (авторы Н. А. Шило, А. В. Ложкин, Э. Э. Титов, Ю. В. Шумилов). В ней не только подробно изложены результаты изучения мамонтенка, давшего нау­ке много нового, но и подведены итоги всей истории исследований мамонтовой фауны, сделана попытка всесторонне проанализировать условия жизни гигантов Севера и возможные причины их гибели.

В монографии уделено много внимания особенностям кожи и воло­сяного покрова мамонтов. Дело в том, что проблема их приспособленности к суровому климату ледникового периода оставалась не проясненной до конца. То, что кожа и шерсть должны были иметь какие-то адаптивные свойства, пред­ставлялось очевидным. Но, как отмечали авторы книги, это практически общепринятое мнение было скорее умозрительным. Неоднократные попытки непосредственных исследований останков мамонтов, увы, не подтверждали его...

Немецкий учёный Г. Краузе, изучая доступные ему материалы, ещё в начале века сделал вывод, что толщина волос подшерстка у мамонта в 4 раза больше, чем у современных животных, хорошо при­способленных к холоду, а щетинные волосы отстоят друг от друга на 4—5 мм и не образуют достаточно плотного теплоизоляционного покрова. Толщина кожи мамонта, по мнению Краузе, примерно такая же, как у современных южных сло­нов. Ученый ссылался и на данные своего соотечественника К. Мёбиуса, в 1892 году изучавшего останки мамонтов из коллекции Петербургской Академии наук и не обнаружившего в образцах кожи сальных и потовых желез.

20 тыс. лет назад по Великой мамонтовой степи, протянувшейся от Испании до Аляски, которая соединялась тогда с Чукоткой, бродили неисчислимые стада этих косматых гигантов. Мамонт, нарисованный на стене пещеры Пеш Мерль во Франции, поразительно похож на своего собрата, запечатленного в нескольких тысячах километров восточнее (см. следующий снимок). В сходных условиях жизни художники верхнего палеолита повсюду выработали единый изобразительный стиль, так же, как охотники — общие приемы охоты. Видимо, приемы эти были так эффективны, что человек сыграл немалую роль в исчезновении мамонтов, да и других крупных млекопитающих ледниковой эпохи.

В 1919 году кожу и шерсть мамонтов исследовал французский ученый Г. Невиль и также не нашел у них, как и у современных слонов, признаков адаптированное к холоду, то есть прежде всего сальных желез. Эти железы совершенно необходимы в холодном климате, так как предохраняют шерсть от намокания. Животные, которые не имеют их, как правило, обитатели тропиков, очень чувствительны к низкой температуре, особенно при повышенной влажности. Г. Невиль заключил, что волосяной покров мамонтов должен был сильно намокать, а в холод превращаться в настоящий ледяной панцирь. О подверженности шерсти мамонта намоканию писал и советский исследователь Н. К. Верещагин. Не нашли у мамонтов также и хорошо из­вестных мышц, которые поднима­ют, взъерошивают шерсть при похолодании для лучшей теплозащи­ты. Так каким чудом удалось им прожить в суровых условиях десятки тысяч лет, а этот факт тоже невозможно было оспорить?!

Вот почему всякая новая находка останков мамонта становится объектом тщательного изучения, тем более в случае такой сохранности, как у киргиляхского. Но что же оставалось думать, когда и в его ко­же не удалось найти потовых и сальных желез?

Авторы книги «Киргиляхский мамонт», проанализировав всю сумму данных, вынуждены были допус­тить, что мамонты имели принци­пиально иную систему терморегуляции кожи, основанную на её насыщении кровеносными сосуда­ми. Но такое допущение не снимало вопроса о намокании шерсти, и авторы предположили далее, что мамонт скорее всего был адаптирован хотя и к холодным, но сухим климатическим зонам, где увлажнённость не превышала каких-то допустимых пределов.

Уязвимым местом этого заключения оставалось то, что и в сухих областях, каковыми действительно были «мамонтовые степи», смена сезонов всё равно должна была сопровождаться дождями, да и снеж­ные осадки неизбежно увлажняли бы шерсть мамонтов. И наверное, одно это уже было бы гибельным.

Но вот новая находка — энмынвеемский мамонт из Магаданской области (его изучение началось в 1987 г.). На­звание «мамонт» здесь, может быть, и не совсем заслуженное, по­тому что вся находка состоит из одной-единственной задней ноги, но зато в таком исключительно свежем состоянии, что не имеет равных.

Пластинка из мамонтовой кости — найдена на стоянке Мальта в Прибайкалье. Скорее всего её носили на шее, на шнурке, продетом через отверстие слева.

Несмотря на свои 32 тыс. лет, все её ткани сохранили тончайшие подробности строения на микроскопическом уровне. Впервые оказа­лись возможными самые тщательные структурные и гистохимические исследования. Их проводили в Институте биологических проблем Севера (Магадан) кандидаты биологических наук А. Л. Горбачев и С. В. Задальский. Они прежде всего убедились в полном отсутствии признаков гниения. На коже сохранился не только весь волосяной покров, но и ростковый слой эпидермиса. В самой коже обнаружены несколько типов волосяных фолликулов, артериальные кровеносные сосуды, жировая ткань.

И вот, наконец, самое главное: впервые в коже мамонта найдены потовые и сальные железы, причём отлично сохранившиеся в мельчайших деталях, а выделения сальных желез даже содержали нормальный, неокисленный жир. Итак, нога энмынвеемского мамонта дала однозначный ответ: эти гиганты Севера имели хорошо смазанный жиром мощный волосяной покров, а значит, были полностью приспособлены к условиям приледникового климата, ко всем изменениям погоды, осадкам и т. п. Напомним, что для мамонта характерен ещё один адаптивный механизм, также отсутствующий у современных слонов,— жировой горб. Теперь, убедившись, насколько хорошо чувствовал себя мамонт в своих степях, можно увереннее называть и главную причину его вымирания. Ключ к ответу — именно хорошая адаптация. Мамонт не смог перестроиться, приспособиться к сменившимся в голоцене (послеледниковом периоде) условиям. Тундра с обилием влаги и снега, озер и топких торфяников, с малопитательной и трудно возобновляемой растительностью (мхи, лишайники, карликовая береза) сменила сухие «мамонтовые степи» с их готовым каждую весну обильным разнотравьем, дававшим достаточно пищи для пятитонных гигантов. Мамонт не мог передвигаться ни по обширным заболоченным пространствам летом, ни по глубокому снегу зимой, тем более что теперь снежный покров засыпал кустарники, которыми он питался в это время года. А приспособленность к холоду окончательно предопределила его гибель, не позволив ему мигрировать в южные районы.

Николай ШИЛО, академик.
LifePlanet.org